Почва для размышлений.

[Лёня Немодный]

Это не столь важно, сколь интересна сама модель взаимоуважения.

[mikel]

Причем интересно, а где-нибудь в мире есть подобная система, построенная не на "мне ведь тоже могут в морду..."?

[Лёня Немодный]

В шахматах белые и чёрные фигуры - злейшие враги, но те кто их передвигает обычно добрые друзья.

[Lenchik]

Как я по всем соскучилась, быстрее бы карантин закончился. Ладога в этом году накрылась тазом (((Зато я приобрела свою Ладогу, которую уже хочется на поляну с вами вывести. Хотя я конечно все нарушаю и уже выезжала несколько раз на рыбалку))) Вообщем очень жду выезда!!!!

[Me4isto]

Как я по всем соскучилась, быстрее бы карантин закончился. Ладога в этом году накрылась тазом (((Зато я приобрела свою Ладогу, которую уже хочется на поляну с вами вывести. Хотя я конечно все нарушаю и уже выезжала несколько раз на рыбалку))) Вообщем очень жду выезда!!!!

Сделай пост в теме про подготовку машин. Расскажи, что ты приобрела)))

[Лёня Немодный]

[font=&quot]Теория разбитых окон
[/font]
[font=&quot]В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой адский ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений КАЖДЫЙ ДЕНЬ. 6-7 убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рискованно ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.
[/font]
[font=&quot]Вот что рассказывали о нью-йоркской подземке:
«Выстояв бесконечную очередь за жетоном, я попытался опустить его в турникет, но обнаружил, что монетоприемник испорчен. Рядом стоял какой-то бродяга: поломав турникет, теперь он требовал, чтобы пассажиры отдавали жетоны лично ему. Один из его дружков наклонился к монетоприемнику и вытаскивал зубами застрявшие жетоны, покрывая все слюнями. Пассажиры были слишком напуганы, чтобы пререкаться с этими ребятами: «На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!» Большинство людей миновали турникеты бесплатно. Это была транспортная версия дантова ада».
[/font]
[font=&quot]Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
[/font]
[font=&quot]Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений – наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.
[/font]
[font=&quot]Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
Его название – «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:
[/font]
[font=&quot]«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям».
[/font]
[font=&quot]Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. Контекст.
[/font]
[font=&quot]Нидерландские социологи подтверждают эту мысль. Они провели серию любопытных экспериментов. Например, такой. С велосипедной стоянки возле магазина убрали урны и на рули велосипедов повесили рекламные листовки. Стали наблюдать – сколько народа бросит флаеры на асфальт, а сколько постесняется. Стена магазина, возле которого припаркованы велосипеды, была идеально чистой.
[/font]
[font=&quot]Листовки бросили на землю 33% велосипедистов.
Затем эксперимент повторили, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками.
[/font]
[font=&quot]Намусорили уже 69 % велосипедистов.
Но вернемся в Нью-Йорк в эпоху дикой преступности. В середине 1980-х в нью-йоркском метрополитене поменялось руководство. Новый директор Дэвид Ганн начал работу с… борьбы против граффити. Нельзя сказать, что вся городская общественность обрадовалась идее. «Парень, займись серьезными вопросами – техническими проблемами, пожарной безопасностью, преступностью… Не трать наши деньги на ерунду!» Но Ганн был настойчив:
[/font]
[font=&quot]«Граффити — это символ краха системы. Если начинать процесс перестройки организации, то первой должна стать победа над граффити. Не выиграв этой битвы, никакие реформы не состоятся. Мы готовы внедрить новые поезда стоимостью в 10 млн долларов каждый, но если мы не защитим их от вандализма – известно, что получится. Они продержатся один день, а потом их изуродуют».
[/font]
[font=&quot]И Ганн дал команду очищать вагоны. Маршрут за маршрутом. Состав за составом. Каждый чертов вагон, каждый божий день. «Для нас это было как религиозное действо», — рассказывал он позже.
[/font]
[font=&quot]В конце маршрутов установили моечные пункты. Если вагон приходил с граффити на стенах, рисунки смывались во время разворота, в противном случае вагон вообще выводили из эксплуатации. Грязные вагоны, с которых еще не смыли граффити, ни в коем случае не смешивались с чистыми. Ганн доносил до вандалов четкое послание.
[/font]
[font=&quot]«У нас было депо в Гарлеме, где вагоны стояли ночью, – рассказывал он. – В первую же ночь явились тинейджеры и заляпали стены вагонов белой краской. На следующую ночь, когда краска высохла, они пришли и обвели контуры, а через сутки все это раскрашивали. То есть они трудились 3 ночи. Мы ждали, когда они закончат свою «работу». Потом мы взяли валики и все закрасили. Парни расстроились до слез, но все было закрашено снизу доверху. Это был наш мэссэдж для них: «Хотите потратить 3 ночи на то, чтобы обезобразить поезд? Давайте. Но этого никто не увидит»…
[/font]
[font=&quot]В 1990-м году на должность начальника транспортной полиции был нанят Уильям Браттон. Вместо того, чтобы заняться серьезным делом – тяжкими преступлениями, он вплотную взялся за… безбилетников. Почему?
[/font]
[font=&quot]Новый начальник полиции верил – как и проблема граффити, огромное число «зайцев» могло быть сигналом, показателем отсутствия порядка. И это поощряло совершение более тяжких преступлений. В то время 170 тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно. Подростки просто перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И если 2 или 3 человека обманывали систему, окружающие (которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон) присоединялись к ним. Они решали, что если кто-то не платит, они тоже не будут. Проблема росла как снежный ком.
[/font]
[font=&quot]Что сделал Браттон? Он выставил возле турникетов по 10 переодетых полицейских. Они выхватывали «зайцев» по одному, надевали на них наручники и выстраивали в цепочку на платформе. Там безбилетники стояли, пока не завершалась «большая ловля». После этого их провожали в полицейский автобус, где обыскивали, снимали отпечатки пальцев и пробивали по базе данных. У многих при себе оказывалось оружие. У других обнаружились проблемы с законом.
[/font]
[font=&quot]«Для копов это стало настоящим Эльдорадо, – рассказывал Браттон. – Каждое задержание было похоже на пакет с поп-корном, в котором лежит сюрприз. Что за игрушка мне сейчас попадется? Пистолет? Нож? Есть разрешение? Ого, да за тобой убийство!.. Довольно быстро плохие парни поумнели, стали оставлять оружие дома и оплачивать проезд».
[/font]
[font=&quot]В 1994 году мэром Нью-Йорка избран Рудольф Джулиани. Он забрал Браттона из транспортного управления и назначил шефом полиции города. Кстати, в Википедии написано, что именно Джулиани впервые применил Теорию разбитых окон. Теперь мы знаем, что это не так. Тем не менее заслуга мэра несомненна – он дал команду развить стратегию в масштабах всего Нью-Йорка.
[/font]
[font=&quot]Полиция заняла принципиально жесткую позицию по отношению к мелким правонарушителям. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах. Кто кидал пустые бутылки. Разрисовывал стены. Прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, он отправлялся прямиком в тюрьму.
[/font]
[font=&quot]Уровень городской преступности стал резко падать – так же быстро, как в подземке. Начальник полиции Браттон и мэр Джулиани объясняют: «Мелкие и незначительные, на первый взгляд, проступки служили сигналом для осуществления тяжких преступлений».
[/font]
[font=&quot]Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки.
[/font]
[font=&quot]Волшебный стоп-кран сработал
[/font]

[Скид]

В очередной раз выгнали на удаленку и я лазию по своим архивам. Иногда нахожу то, чем хочется поделиться, но я совершенно не помню выкладывал сюда или нет. Так что в случае самоповторов просьба "в пианиста не стрелять, играет как умеет".

Категорически не согласен с графом Львом Николаевичем Толстым на предмет того, что «все счастливые семьи счастливы одинаково», а «каждая несчастливая семья несчастна по-своему».

Лев Николаевич, конечно, «глыба» и «матерый человечище», но тут он, «зеркало русской революции», я считаю, все переврал. Наверное, морковных котлет объелся.

Всё, я уверен, обстоит как раз совсем наоборот: все семьи несчастливы до зевоты, до оскомины одинаково, а счастливы – каждая искрометно по-своему. Совершенно неповторимо.

Нет ничего более нудного и однообразного, чем т.н. скелеты в шкафу, всякие там семейные измены и прочая ползучая нудятина. А все семейные ссоры и скандалы такие же однообразные, как рекламные ролики. Кстати, именно поэтому всякие там писатели, драматурги и прочие режиссеры предпочитают рассказывать нам истории несчастных отношений, чем счастливые истории. Недавно перечитал «Мадам Бовари». Обплевался. А когда я еще в юности читал «Анну Каренину», мне очень жалко было мужа Анны – Каренина. Сочувствовал – Левину. А Анну Каренину совсем не было жалко. Не говоря уже о флоберовской Боварихе. Вот такой я замшелый ретроград.

Я, например, знаю одну по-настоящему счастливую семью. Семью Великовых. Тимур Великов, Аня Великова и их дочь Василиса Великова, двух лет от роду.

Тимур с Аней живут вместе уже семнадцать лет. Родить у них, несмотря на все старания, долго не получалось, наконец – получилось. И вот у них есть двухлетняя Василиса. По кличке Василиск по причине огромных завораживающих голубых глаз.

Аня и Тимур познакомились еще в университете, там же, где учился и я, на первом курсе. И уже не расставались. Встретились они впервые в столовке. Я когда-то уже рассказывал о нашей столовке, но повторюсь еще раз.
Самым расхожим блюдом в нашей столовке (иначе – «гастриловке», «тошниловке» или «поносовке») были сосиски и яичница в такой раскаленной сковородочке. Из двух яиц. Яйца всегда были пригоревшие, но с недожаренными белками. Но все равно вкусные.
Сосиски назывались «синенькими» или «синюхами», а яичница – «соплей» или «горелой соплей»: Приятного аппетита. Мы так и говорили тете Зине, непрошибаемо спокойной женщине, которая стояла за стойкой:

— Теть Зин, мне соплю и две синеньких…
Или:
Мне, теть Зин, две горелые сопли и одну синюху…
Тимур и Аня сначала не были знакомы. Однажды они отстояли очередь в столовке. Тимур, когда подошла его очередь, сказал:
— Мне, теть Зин, синенькую, соплю, компот и три белых хлеба.
Аня, когда подошла ее очередь после Тимура, сказала:
— Теть Зин, мне три белых хлеба, компот, соплю и синенькую.
Тимур с подносом подошел к единственному свободному столу и сел. Аня оглянулась вокруг, увидела, что все занято, подошла к столу, где сидел Тимур, и спросила, не глядя на Тимура:
— Извините, у вас свободно?
— Пожалуйста, — ответил Тимур, не глядя на Аню.
— Приятного аппетита.
— Спасибо. Вам тоже.

И они стали есть.
Сначала они синхронно отпили по глотку компота. Потом синхронно же положили свои «синенькие» на хлеб и, держа двумя руками эти свои импровизированные бутерброды, стали – опять же синхронно – их жевать. Тут они впервые с легким и чуть ироничным интересом посмотрели друг на друга.

Когда бутерброды были съедены, они одновременно взяли в руки вилки и стали энергично отдирать пригоревший белок от сковроденок. Желток оба не трогали. Далее они опять отпили компота, тревожно переглянулись, взяли по второму куску хлеба и стали хлебом (а не вилкой!) поедать белок. Затем – еще по глотку компота.

Какое-то время они с легкой изумленной тревогой смотрели друг на друга и после короткой паузы медленно потянулись за третьим куском хлеба. Взяв хлеб, они, еще изумленнее глядя друг на друга, распустили им желтки и стали хлебом же их, растекшиеся, есть, причмокивая и облизываясь.
Съев всё, они широко улыбнулись друг другу и вдохновенно допили компот.

С тех пор они не расставались. Любовь, так сказать, настигла их в студенческой столовке. За синхронным поеданием «соплей». Приятного аппетита.

Выяснилось, что у них очень много общих интересов, пристрастий и так далее. Но факт остается фактом: их связала яичница. Кого-то сводит дискотека («музыка на-а-ас связала, тайною на-а-ашей стала»), кого-то случайная встреча в поезде, кого-то, прости, Господи, интернет. Можно найти свое счастье, нажравшись в бане и с ценным веником улетевши в город на Неве, можно – поссорившись из-за рубля с официанткой в провинциальном вокзальном буфете. Вариантов – бездна. Как сказал наш великий холмогорский помор в версальском парике: «Открылась бездна, звезд («звезд», а не «звёзд») полна, звездАм числа нет, бездне – дна…"

И в случае с Великовыми яичница – одна из звезд этой бездонной бездны.

Я много раз бывал у Великовых утром, когда они завтракали. Сценарий завтрака в счастливой семье Великовых неизменен.

Как я уже сказал, Великовы много лет живут вместе. Они отдыхают по всему миру, перепробовали все на свете, перепробовали кучу блюд, но по-прежнему любимое блюдо у них – обычная яичница. «Яишенка». Банальная глазунья. Безо всего, без всякой колбасы, бекона, просто два яйца на каждого.

У них на двоих – один предрассудок. Если утром желток сам растекся – день будет неудачным. Но он очень редко растекается. Яичницу жарит Аня. Четыре яйца. Специальный ножик. Очень острый и очень тяжелый. Миниколун. Им чуть-чуть тюкнешь (звук – как будто Василиса хлопнула в ладошки), и скорлупа – на две равных половинки. Тут главное, чтобы полускорлупина, которая не остается в руке, в которой ножик (блин, запутался я в придаточных), в общем, чтобы скорлупа не хлопнулась в шипящее масло. Это непорядок. А масло, кстати, должно быть сливочное, вредное. Это – холестерин, божественный «полициклический липофильный спирт», который вообще, как выясняется, полезен.

По глубокому убеждению Великовых, только западные варвары едят яичницу с тарелки вилкой и ножом. Настоящие русские патриции едят яичницу, как и тогда в столовке-гастриловке, прямо со сковородки хлебом, пока она горячая и еще чуть шкворчит, будто обиженно бурчит, масло.
Надо прямо хлебной хрустящей корочкой, скажем, разогретого узбекского лаваша загребать белок вместе с маслом – и в рот. А масло пусть капает на подбородок и руки. Так вкуснее – потом отмоемся.

А дальше надо хлебом же раздавить желток и распустить его по сковороде, как тогда, семнадцать лет назад, в тошниловке.

И сначала надо съесть основание желтка, и тут получается как бы маленький бутерброд, потому что дербанить основание желтка ни в коем случае нельзя: это западное варварство.

А дальше уже нужно догребать хлебом желток с остатками масла. Это самое вкусное, это кульминация сюжета поэмы «Глазунья».

У Ани с Тимуром большая сковорода, в отличие от той, маленькой, в студенческой поносовке. Они ее называют НЛО. «Наше любимое объедалово». Едят Великовы уже много лет одновременно. Это – один из паролей семейного счастья. Сначала их яичница четко разграничивается. Между ними – демаркационная, полная божественного холестерина, линия. А дальше – неизбежны всякие геополитические накладки. Как это было в советские времена на границе с Китаем. Где-то Аня оттяпает у Тимура кусок белка, где-то Тимур у Ани загребет масла. Якобы случайно. Тогда начинается:

— Эй, ты чего мое мацаешь!
— Сама вон в мое макнула, воровка на доверии!
— Сам ты вор. Вор должен сидеть…
— Эй, опять?!

Конфликт обостряется на стадии растекшегося желтка. Потому что желток – он течет сам. Куда хочет. И почти всегда желтки стекаются вместе. И тут уж возникают настоящие горячие точки. И ситуация выходит из-под контроля. Начинаются беспорядочные военные действия. Проход в тыл противника и тому подобное. Терроризм и партизанщина. Каждый жадно жрет все, что может. Отпихивания, обзывательства. Злобное фырканье, Анин визг, Тимурин рык. Смех.

Василиса, сидящая в своем детском стульчике со своим «Тёмой» и вся перемазанная «Тёмой», хлопает в ладоши, смеется, кричит: «Мапа яка;!» Мапа – это понятно. Гибрид из родителей. «Яка;» — это яишенка.

Наконец все успокаивается. Все трое мирно умываются. Вернее двое умываются сами и умывают третью. Аня с Тимуром пьют свежий морковный или апельсиновый сок (где ты, студенческий компот?!), кофе.

Всё.
Начинается день.
И если вы меня спросите, что такое семейное счастье, то я вам отвечу. Как человек, который отчасти сам знает, что это такое. Не как «эксперт», а просто как непроизвольная жертва удачной судьбы.

Если люди каждое утро много-много лет весело дерутся из-за яичницы и им это не скучно, это и есть настоящее счастье.
Счастье – это всегда очень просто и, казалось бы, прозаично. И уж в любом случае – никак не пафосно. «Давай выясним наши отношения!» — Тьфу-тьфу-тьфу. Чур меня и всех нас!
Нам всем нужны маленькие теплые мелочи. Трогательная ерунда. Ласковая придурковатость. Чудаковатые совместные привычки. Абсолютно бесполезные обряды.
Но – свои, неповторимые в своей «придурковатой чудаковатости».

Потому что все счастливые семьи счастливы захватывающе по-своему, а несчастливы – нудно одинаково.
Вопреки «зеркалу русской революции» Л.Н.Т.

© Елистратов Владимир

[Лёня Немодный]

[font=&quot]Когда я был алкоголиком, моими лучшими собеседниками оказывались случайные собутыльники в барах. Мнимые друзья. Но, знаете, в состоянии алкогольного бесчувствия приятно выслушивать бесконечные истории про чужие печали и заботы, в то время, как сам внутри - словно истукан.[/font]
[font=&quot]Тогда со мной часто бывало - выпьешь бутылку текилы, и говоришь сам себе: «А теперь можно и умереть». И при этом алкоголикам доступно то, мимо чего проходят трезвенники - искренность. Да-да. Многие голливудские продюсеры отдали бы всё, лишь бы получить этот сокровенный человеческий материал.[/font]
[font=&quot]Иногда я слышал такое, от чего волосы вставали дыбом. Но была одна история, которая прямо-таки прополоскала меня. Не помню, как его звали, с виду - серьёзный, щеголевато одет, дорогой портфель, чаще всего именно такие сходят с ума. Подсел ко мне: «Я вижу, ты хороший парень, давай выпьем».[/font]
[font=&quot]Почему пьяниц часто называют «хорошими парнями», ума не приложу. Рюмка за рюмкой, и скоро я стал обладателем целого собрания сочинений его жизни. Он говорил о том, что он на плаву, что жена беременна, желанный контракт подписан, а с понедельника он вступает в должность, о которой мечтал последние десять лет.[/font]
[font=&quot]«Я взлетаю», - сказал мне тогда этот человек. Да, именно так: я взлетаю... И тут он схватил ещё одну рюмку, и процедив сквозь зубы: «Ты не поверишь, какие у меня мощные проекты в голове», - опрокинул её, и кинулся к выходу. Что-то во мне закричало: задержи его, пусть он выпьет ещё! Но нет, он уже был на улице. И я отвернулся от окна, у которого мы сидели. А через мгновение - визг тормозов, крики, и я увидел на пересечении двух улиц нечто бесформенно-кровавое, что ещё минуту назад было человеком.[/font]
[font=&quot]Что такого сделал этот парень, что Всевышний так жестоко его остановил? Чем он был хуже меня, пропойного пьяницы, внутри которого пустота? Почему я остался в живых, а его соскребли с асфальта?[/font]
[font=&quot]О, нет, после этого случая я не бросил пить, это произошло гораздо позже, но я понял главное: будь спокоен, не торопись никогда, не смеши Господа своими планами, не бейся с пеной у рта, вбивая свою правду в головы других.[/font]
[font=&quot]«Помни, твоя радость и смерть придут к тебе в своё, нужное время. Ты ни черта не можешь на это повлиять»[/font]
[font=&quot]Энтони Хопкинс[/font]

[Лёня Немодный]

[font=&quot]Мы часто судим другие народы «со своей колокольни», считая наш собственный взгляд на этот мир единственно правильным, но… Иногда есть чему поучиться и у первобытных народов![/font]
[font=&quot]Знаменитый антрополог и миссионер Джон Роско мечтал «улучшить» представителей первобытных племён Восточной Африки, находившейся тогда под Британским влиянием. В общей сложности среди различных африканских племён он прожил 25 лет. Джон Роско совмещал христианскую проповедь с научными исследованиями в области антропологии.[/font]
[font=&quot]Однажды миссионер-антрополог решил провести небольшой эксперимент на выявление азарта и конкуренции среди «дикарей». Ничего заумного. Он просто поставил корзину с фруктами возле большого дерева и предложил африканским детишкам бежать на перегонки.[/font]
[font=&quot]- Фрукты достанутся тому, кто первым до них доберётся![/font]
[font=&quot]Но каково же было его удивление, когда он увидел, что дети схватили друг друга за руки и со смехом побежали к дереву, возле которого, стоял приз.[/font]
[font=&quot]Фрукты пришлось отдать всем. Они были тут же поделены и съедены.[/font]
[font=&quot]Джон Роско, естественно, поинтересовался с научной целью: почему дети побежали вместе, а не каждый сам по себе.[/font]
[font=&quot]- Обонато! Обонато! – отвечали ему дети. Это слово было для миссионера новым. Значение этого загадочного слова он вскоре выяснил.[/font]
[font=&quot]«Обонато» на языке этого племени означало буквально следующее «Я существую, потому, что Мы существуем»[/font]
[font=&quot]Один не мог быть счастлив, если все остальные члены группы грустные. Один не может победить, побеждает Род, Племя, Группа, Сообщество.[/font]
[font=&quot]Вот такая психология. А мы – цивилизованные и даже образованные люди постоянно ищем соперничества друг с другом и даже учим этому своих детей, чуть ли не с детского сада.[/font]

[дос]

[font="]Мы часто судим другие народы «со своей колокольни», считая наш собственный взгляд на этот мир единственно правильным, но… Иногда есть чему поучиться и у первобытных народов![/font]
[font="]Знаменитый антрополог и миссионер Джон Роско мечтал «улучшить» представителей первобытных племён Восточной Африки, находившейся тогда под Британским влиянием. В общей сложности среди различных африканских племён он прожил 25 лет. Джон Роско совмещал христианскую проповедь с научными исследованиями в области антропологии.[/font]
[font="]Однажды миссионер-антрополог решил провести небольшой эксперимент на выявление азарта и конкуренции среди «дикарей». Ничего заумного. Он просто поставил корзину с фруктами возле большого дерева и предложил африканским детишкам бежать на перегонки.[/font]
[font="]- Фрукты достанутся тому, кто первым до них доберётся![/font]
[font="]Но каково же было его удивление, когда он увидел, что дети схватили друг друга за руки и со смехом побежали к дереву, возле которого, стоял приз.[/font]
[font="]Фрукты пришлось отдать всем. Они были тут же поделены и съедены.[/font]
[font="]Джон Роско, естественно, поинтересовался с научной целью: почему дети побежали вместе, а не каждый сам по себе.[/font]
[font="]- Обонато! Обонато! – отвечали ему дети. Это слово было для миссионера новым. Значение этого загадочного слова он вскоре выяснил.[/font]
[font="]«Обонато» на языке этого племени означало буквально следующее «Я существую, потому, что Мы существуем»[/font]
[font="]Один не мог быть счастлив, если все остальные члены группы грустные. Один не может победить, побеждает Род, Племя, Группа, Сообщество.[/font]
[font="]Вот такая психология. А мы – цивилизованные и даже образованные люди постоянно ищем соперничества друг с другом и даже учим этому своих детей, чуть ли не с детского сада.[/font]

Напомнило вот этот отрывок из старого документального фильма
[video=youtube;LPt8FOwBAOg]https://www.youtube.com/watch?v=LPt8FOwBAOg[/video]

[Белый Медведь]

Напомнило вот этот отрывок из старого документального фильма
[video=youtube;LPt8FOwBAOg]https://www.youtube.com/watch?v=LPt8FOwBAOg[/video]

Наверное, в наше время результат был бы другим...

[Лёня Немодный]

Конечно другим.
Сейчас учат ровно обратному. Как в школе, так и в массмедиа.
Отец об этом рассказывал в одном из своих роликов.

[Malino1]

[video=youtube_share;VmBhIiMHrcY]https://youtu.be/VmBhIiMHrcY?si=XgrxrA1Bhn1TwRg1[/video]
Не знаю куда разместить. К теме опасности угарного газа. Не только владельцам бензиновых авто, но и просто ночующим в палатках, готовящих еду. Проветривание может быть кажущимся.
Возможно просмотр этого фильма кому то жизнь спасет.

[Лёня Немодный]

Про импортную изысканную пищу.

Сидел я как-то, ел шашлык и размышлял о всяком. Что такое хваленая французская кухня? А это — кухня от голода и отчаяния. Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп, артишоки... Это когда от отсутствия нормальных продуктов съедается все, что можно разжевать. Кухня реальной нищеты, которую маркетологи завернули в красивую оболочку якобы «изысканности».

Целое поколение выросло в дискурсе: «Это вы там у себя в России пьёте водку — а я вискарик пью, не моложе 12-ти лет».

А тут для западников такой облом. В России, оказывается, появилась руккола, понимаешь ли, краснодарская. Да ради этого, что ли, люди жили? Вписывались в темки и встраивались в схемки, кидали, прогрызали путь к светлому будущему, освещаемому неоновыми логотипами престижных брендов и высочайшей калорийностью удачно сфотканных блюд?

Сказать ведь им, что, например, престижная итальянская приправа орегано — это всего лишь душица, которую моя бабка заваривала в детстве от кашля, они ж удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира. А моцарелла — это если в молоко плеснуть скисшего вина — уксуса, говоря проще — и откинуть на марлю. В общем, неликвид, который пить никто уже не может, так утилизировать его хоть как-то.

А суши? Это когда нищий голодный рыбак, которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай, сидит в море в своей лодке и, торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя. Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки живут, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и съедает это. Причём панически оглядываясь, не видит ли кто.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю. Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб — а там всё съедено — и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их, и когда они станут мягкими, — туда сухари макать. Просто потому, что есть больше нечего.

Еще стоит напомнить, что единственное блюдо американской кухни — это украденная у индейцев птица, и мега-праздник беглого англо-переселенца (т. е. уголовника), который годами ел солонину и бобы. Вот мега-праздник у этого интеллектуала был — раз в год поесть большую запечённую птицу, украв её у местных, которых в рамках протестантской благодарности потом отравить исподтишка.

А престижный французский суп буйабес — это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке, потому что даже на шалаш на берегу денег нет, продав основной улов, заваривает себе остатки рыбы, которую не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерлядь да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на четыре края и четыре мяса. Смотрят и офигевают. Потому что всё вышеперечисленное внезапно оказалось непрестижно — ибо это всё незагранично.

Да ешьте, сколько влезет, всё равно много уже не влезет. В человеке важен не вес, а то, как он его носит!

Спите, сколько хотите, у пенсионера — когда встал, тогда и утро. Не ждите, когда кто-то сделает вас счастливым, — налейте себе сами. Если вас незаслуженно обидели — вернитесь и заслужите. Не жалуйтесь на судьбу, ей с вами, может быть, тоже не сильно повезло.

Если жизнь после 50-ти вас не устраивает, примите ещё пятьдесят. И не берите от жизни всё — вдруг не донесёте. А идя исповедаться, берите валидол — вдруг батюшку прихватит от вашего рассказа.

Относитесь к себе с любовью, а ко всему остальному — с юмором.

Александр Ширвиндт

[841avg]

[knv2120]

Ха, это он ещё историю возникновения изысканной французской парфюмерии не вспомнил